Голубоглазая девчонка, светленькая, в помятом сарафанчике и стоптанных босоножках. На вид, лет шести-семи. Лежала на кровати, свернувшись калачиком, и смотрела на меня затравленным зверьком.
— Вы кто? — голос сиплый, испуганный.
— Живу здесь. Есть хочешь? — спросил я, не двигаясь. — И так испугалась.
Девочка кивнула.
— Я заблудилась, шла-шла, страшно так, — набив рот хлебом с колбасой, она осмелела, — потом, смотрю, домик стоит на поляне. Я постучалась, не отвечает никто. Я и зашла.
Она посмотрела на меня и серьезно сказала, — Вы дверь не заперли. А если бы воры?
— Нет тут воров, — ответил я, пододвигая к ней тарелку с черешней, — Давай, налетай.
После еды глаза у гостьи стали слипаться.
— Ляг, поспи, вечер уже, — кивнул я на кровать.
— А вы мне поможете? — она хлюпнула носом, — Страшно так. Я как в лес попала, вокруг скрип. Голоса. И будто рядом шёл кто. А потом, я в дом забежала, а он вокруг ходил. Я видела. Высокий и белый совсем.
Её била крупная дрожь, — Он меня с собой звал. Голос такой не страшный, а мне страшно. А он всё говорил, чтоб я с ним шла. Я подушкой накрылась, и не слушала. Совсем-совсем не слушала. Он снова придёт?
— Не придёт, спи. Завтра проснешься, и пойдём с тобой на речку.
— Там папа с мамой, да? Они же ищут! Мы вместе гуляли, а потом меня оса укусила. Или пчела, — она поморщилась и потерла живот, — под платье залетела и укусила. Я испугалась и побежала.
— Не знаю, там они, или нет. Но оттуда тебя проводят, — я расстелил постель, и девочка тут же юркнула под одеяло.
— Свет не гасите только, ладно?
— Хорошо.
Я вышел на крыльцо, сел на верхнюю ступеньку и стал думать.
Я думал дрожащие в августовском небе звёзды и легкий ветерок, что прячется в еловых ветвях. Уханье совы и гудок дальней электрички. Чёрные верхушки деревьев и отсвет городских огней на горизонте.
Прислонился затылком к перилам и закрыл глаза. Внутри противно ныло и шептал голос, напугавший девочку прошлой ночью. И я стал думать тихую ночную речку и запах воды, от которого щемит сердце, прохладу и туман, закутавший прибрежный луг.
Ухнула сова, я улыбнулся.
Заканчивалась ночь, надо приготовить нехитрый завтрак и показать малышке, где умыться.
Она проснулась рано, сметелила бутерброды с сыром, выпила чашку чая и заёрзала на стуле.
— Пойдём, — кивнул я, и мы пошли на речку.
— А нам далеко идти? А почему больше никого нет? Вы совсем один живёте? Вы воров не боитесь, дверь совсем не закрываете? — мы шли по тропинке, девочка носилась вокруг, голова понемногу пухла от её вопросов, и я улыбался.
Мелькнуло за деревьями что-то белое, зашептал внутри дружелюбный голос. Я погладил девочку по растрепавшимся волосам и скомандовал:
— Прибавили шаг, уже чуток осталось.
Мы вышли к реке.
Дальний берег терялся в густом тумане, спускалась к воде широкая утоптанная тропа. У берега ждала лодка. Перевозчик ходил по берегу, разминал затёкшую шею. Увидев нас, приветливо помахал рукой.
Чуть правее из леса вышел Влад. С попутчиком. Молодой коротко стриженый парень что-то оживленно рассказывал. Увидев лодку, пожал Владу руку, хлопнул по плечу и побежал к берегу прямо по траве.
— Беги к лодке. Дядя тебя на тот берег перевезёт.
— А, вы как же? Вы со мной не поедете? — девочка заволновалась, закусив губу оглядывалась то на лодку, то на меня.
И, что-то поняв, разом, успокоилась.
— Спасибо. Он ведь мне тоже поможет? — голубые глаза смотрели серьезно и устало.
— Обязательно. Ну, беги, — чуть подтолкнул я её.
И она побежала.
Я сел на траву, закрыл руками лицо и крепко растёр.
Плескалась вода, доносились с реки голоса. Хохотнул парень, который пришёл с Владом, что-то звонко спросила девочка.
Влад подошёл, сел рядом, тяжело отдуваясь.
— Знаешь, иногда смотрю, как ты их водишь, так... выть хочется, — покачал он головой. — Я с мужиками иду, и то. Идёшь, а самому хоть в петлю лезь. Хоть и хорошее дело, вроде, делаешь, а...
Он замолчал, сунул в рот травинку.
Внизу парень взял девочку на руки и понес к лодке.
Перехватило вдруг горло:
— Даже представлять не хочу, что будет, если мне придётся свою — провожать. И каждый день думаю. Вдруг — возвращаюсь, а там, она меня ждёт. И думает, что заблудилась. И не помнит. Оса... понимаешь... оса её укусила.
Я кивнул на лодку. Перевозчик уже оттолкнул лодку от берега, и она тихо уходила в туман.
— За что? За что, вот... так? Почему? — Влад тоже смотрел, как уходит лодка к тому берегу, который мы с ним никогда не видели.
Я покачал головой.
— Не знаю. Не знаю, друже. Я лишь провожаю их. Я рядом — чтобы им не было страшно. Почему? Не знаю.
Просто — это правильно.